Результаты многочисленных исследований позволили ученым разработать ряд эмпирико-теоретических моделей, отражающих различные точки зрения на природу и механизмы развития ПТСР.
Исследование травмы и ее воздействие на человека связанно с работами Пьера Жане, который обнаружил, что многие психопатологические симптомы у пациентов клиники Шарко были связанны с их вытесненными воспоминаниями о травматических событиях. Жане первым предложил для объяснения этих симптомов понятие «диссоциация», возникающее как следствие перегрузки сознания при «переработке травматических ситуаций». (11)
Тарабрина В.Н., анализирую работу Жане «Психические автоматизмы» цитирует автора: «Воспоминание о травматическом опыте часто оказывается недостаточно переработанным, поэтому оно отделяется от сознания, т.е. диссоциируется, чтобы потом в какой — то момент ожить либо как эмоциональное состояние, либо как телесное, либо в виде представлений и образов, либо как инсценированние определенного поведения. Не поддающие интеграции состояния могут в крайних случаях вести к формированию различных «частичных личностей», что соответствует диссоциативному нарушению идентичности».
Фрейд в своих поздних работах формулирует свою «энергетическую» концепцию психической травмы. Согласно Фрейду, психологическая травма возникает в том случае, когда чрезмерной силы стимул или раздражитель «прибивает стимульный барьер или «щит». Фрейд предлагает различать два случая: когда травмирующая ситуация является «провоцирующим фактором, раскрывающим уже существующую невротическую структуру»; когда травма «детерминирует возникновение и содержание симптома». При этом, повторение травматических переживаний вновь и вновь возникающие ночные кошмары, расстройства сна и т.д., автор объясняет как попытки «связать травму, отреагировать ее».(15)
«Вследствие травматического опыта у человека актуализируется конфликт между старым и новым образами «Я», пишет Н.В. Тарабрина, который порождает сильные негативные эмоции; чтобы избавиться от них, человек пытается перестать думать о травме и ее реальных последствиях, в результате травматические восприятия оказываются недостаточно переработанными».
Однако автор подчеркивает, что информация сохраняется в памяти, вызывает непроизвольные воспоминания и как только переработка этой информации будет завершена, представления из глубинной памяти о травматическом событии стираются. (21)
В контексте данного исследования представляет особый интерес концепция психической травмы Р. Янофф-Бульмана, представителя когнитивного направления. (11)
Согласно данной теории, большинство людей конструируют собственный опыт через призму убеждений о доброжелательности окружающего мира, его справедливости, ценности и значимости собственного «Я».
Автор утверждает, что становление ранних убеждений происходит в раннем детстве через взаимодействие со значимыми взрослыми. И наиболее важным моментом в становлении базисных убеждений (убеждений относительно сущности внешнего мира и собственного «Я») является реакция взрослого на крик ребенка. Уже в возрасте около семи месяцев младенец начинает структурировать собственный опыт, создавая глубинные представления о доброжелательности, справедливости окружающего мира, а так же о собственном «Я» как достойном любви и заботы.(11)
Базисные убеждения, касающиеся позитивного «Я» образа – доброжелательности окружающего мира и справедливых отношений между «Я» и окружающим миром, по утверждению автора, наиболее сильно подвергаются влиянию психической травмы. Когда человек сталкивается с ужасом, порождаемым внешним миром, он понимает собственную уязвимость. Базисные убеждения человека, существующие в относительно благополучной жизненной ситуации, подкрепляются реальными событиями, которые не укладываются в рамки имеющихся ценностей. И тут, происходит «взрыв» — «старая теория рушится и на ее место приходит новая, существовавшая раннее уверенность в собственной защищенности и неуязвимости оказывается иллюзией, которая повергает личность в состояние дезинтеграции» — пишет автор.
Янофф-Бульман пишет, что в случае успешного совладения с травмой базисные убеждения качественно отличаются от «дотравматических» и их восстановление происходит не полностью, а до определенного уровня, на котором «человек освобождается от иллюзии неуязвимости».
Автор описывает картину мира человека, пережившего психическую травму и успешно совладавшего с ней, она примерно такова: «Мир доброжелателен и справедлив ко мне. Я обладаю правом выбора. Но так бывает не всегда». Человек начинает воспринимать действительность в форме, приближенной к реальной, по-новому оценивая собственную жизнь и окружающий мир. (11)
Таким образом, концепция Янофф-Бульмана, опираясь на когнитивные структуры психики, решающую роль в формирование этих структур приписывает взаимодействию ребенка с взрослым в первые годы и месяцы жизни. Фундаментальное для нее понятие «базисные убеждения» во многом совпадают с понятием «внутренняя рабочая модель» Джона Боулби.
Калмыкова Е.С., рассматривая теорию привязанности Джона Боулби, анализирует его понятие «внутренней рабочей модели» во взаимосвязи с теоретической категорией «базисные убеждения» Янофф-Бульмана. (11)
Автор рассуждает, что, несмотря на требования изменчивости, предъявляя к рабочей модели, она не «подвергается непрерывному изменению, а в нее изначально, в ходе процесса ассимиляции (по Пиаже) «встроено» определенное сопротивление перемен». Это значит, что представления, которые сложились у человека на основе предшествующих взаимодействий, регулирует восприятие вновь поступающего опыта.
И если мать, во взаимодействие с ребенком, допускает «промах» в осуществлении сенситивного поведения по отношению к его потребностям, это не подорвет доверие ребенка к ее эмоциональной доступности и чуткости.
Модель называется рабочей, так как она является основой, на которой разворачивается поведение привязанности, и поддается пересмотру и изменению. Модель привязанности содержит стабильные постулаты относительно роли родителей и ребенка, т.е. обоих партнеров во взаимодействии. Джон Боулби полагал, что в условиях стресса и противоречивой информации необходима специальная стратегия переработки рабочей модели привязанности. Такая стратегия должна обеспечить «психологическую защиту в рамках рабочей модели человека». В формировании рабочей модели большую роль играют защитные процессы.(1)
Джон Боулби переформулировал традиционную психодинамическую концепцию защитных механизмов в терминах информационных процессов и когнитивной психологии: «Защитное селективное отвержение информации направленно на отсев тех восприятий, чувств и мыслей, которые могли бы вызвать невыносимую тревогу и психологическое страдание».
Таким образом, согласно Джону Боулби, защиты выполняют адаптивную функцию в конкретный момент времени, однако, они препятствуют в перспективе адекватной смене рабочей модели в соответствии с изменившимися событиями в данной конкретной ситуации.
Боулби считал, что дети особенно склонны к защитному исключению информации в следующих ситуациях: когда поведение привязанности активировано, но не встречает удовлетворение со стороны объектов привязанности, а наказывается или высмеивается ими. Или когда ребенок узнает от родителей то, чего они не хотят, чтобы он знал, и накажут его, если он будет считать это правдой (ребенок отрицает свой собственный опыт и присоединяется к семейному «мифу», который навязывают ему взрослые).
В результате такой защиты, по рассуждению Боулби, ребенок может оказаться в ситуации, когда он вынужден иметь дело с двумя несовместимыми рабочими моделями себя и значимого «Другого». В этом случае, модель значимого «Другого» ребенок сознательно принимает, но она основана на ложной информации. В некоторых случаях ребенок может исключить из сознания только собственно персону значимого «Другого», по отношению к которому он испытывает враждебные чувства, и заменить его менее значимым человеком из своего окружения. При этом происходит, как пишет Джон Боулби, «смещение аффекта». В этом случае, ребенок так же может, перенаправить гнев на себя, если сильно дорожит значимым «Другим», в результате чего возможно формирование депрессивного склада характера.
В своей знаменитой книге «Психология «Я» и защитные механизмы Анна Фрейд затрагивает различные конфликты, происходящие в детской душе.(13) При изучении психологических защитных механизмов главным для Анны Фрейд является «анализ трансформаций, претерпеваемых в аффектах ребенка». По ее мнению, эмоциональная жизнь детей менее сложна и прозрачна, чем эмоциональная жизнь взрослых, поэтому ее можно наблюдать. Анализ наблюдений говорит о конкретной технике защиты, принятой системой «Я» данного ребенка, и позволяет сделать заключение о «его отношении к своим инстинктам и о природе формирования его болезненных симптомов». Аффекты ребенка выдают его помимо воли.
Автоматизмы психологической защиты ребенка условно делятся на ситуационные – возникающие в психотравмирующей ситуации, проходящие и не требующие коррекции и стилевые – отличающиеся устойчивостью и генерализованностью. (13)
Под стилем защиты понимают относительно постоянную на длительных отрезках времени и индивидуально очерченную у каждого человека систему внешних и внутренних «психотехнических действий», нацеленных на снятие конфликта в сфере самосознания для обеспечения позитивного отношения к своему «Я.». На развитие защитных стилевых механизмов значимое влияние оказывают следующие факторы:
динамические характеристики психики (темперамент); личный опыт успешности удовлетворения базисных психологических потребностей (в безопасности, в свободе и автономии, в успехе и эффективности, в принятии и самоопределении); опыт отношений в родительской семье как образец разрешения жизненных кризисных ситуаций; хроническая психотравматизация личности. Р.М. Грановская описывает, как устраняются или сводятся к минимуму отрицательные эмоции, которые являются для человека психотравмирующим фактором: «Цензура инспектирует все поступающее на входе сознания, тщательно контролируя каждое душевное ответное движение, и не пропускает, блокирует опасные сигналы», таким образом, выставляя барьеры на пути удовлетворения антисоциальных, инстинктивных потребностей, заставляя их искать обходные пути, частичные или символические способы реализации».(6)
Организация защитного процесса – важная и необходимая составная часть развития личности ребенка. Если социализация ребенка протекает успешно, то ребенок способен подчиняться требованиям своего социального окружения, самостоятельно принимать в них участие и переоценивать не желательную информацию удобным для себя образом. Огромную роль в становлении системы защиты играют развитые отношения между ребенком и его родителями. Надежная привязанность ребенка к матери помогает ему правильно сформировать защитное поведение, которое бы способствовало гармоничному развитию, повышало его социальную приспособляемость, и способствовала эффективному противостоянию психотравмирующим факторам.
Таким образом, шансы ребенка стать здоровым, независимым и ответственным во многом зависит от того, насколько его собственное «Я способно справится с внешним и внутренним дискомфортом, т.е. защитить себя и быть способным самостоятельно принимать решения». И, несомненно, тот опыт, который ребенок приобретает, преодолевая и переживая трудные жизненные ситуации, неизбежно приводит к изменениям в психической сфере и перестройке всей личности.
Итак, можно сделать вывод о том, что рабочие модели окружающего мира и самого себя (базисные убеждения) обеспечивающие человеку поддержание душевного равновесия, в результате психотравмирующего фактора оказываются частично или полностью нарушены. Человек в ходе переживания травмирующего события сталкивается с тем фактом, что объекты его привязанности становятся недоступными или их реакции оказываются несовпадающими с его прогнозом. При этом нарушается его неуязвимость и в ситуации собственной беспомощности и незащищенности прежняя рабочая модель теряет свою актуальность. В результате создавшейся ситуации возникает необходимость пересмотра прежней модели, которая обеспечивала гибкое приспособление к изменившимся обстоятельствам, либо – ригидное следование исходной модели, влекущее за собой дезадаптивное поведение.
Если прежняя модель разрушена и отсутствует адекватная ей замена, это ведет к дезорганизационному, хаотичному поведению человека.
Е.С. Калмыкова считает, что человек располагает некоторым репертуаром внутренних моделей. Автор рассуждает: «…у всякого человека можно обнаружить определенный набор более или менее адаптивных механизмов психологической защиты, которые ему обеспечивают постоянный уровень функционирования «Я». В ситуациях, когда индивиду угрожает опасность, более сложные и высокоорганизованные защиты сменяются более примитивными защитами».(10)
Аналогично, в психотравмирующей ситуации вместо экстренного пересмотра и реорганизации рабочей модели наблюдается, скорее, обращение к готовым паттернам поведения, соответствующим более примитивным, т.е. ранним, рабочим моделям.
Е.С. Калмыкова выдвигает так же и альтернативное предположение: «В момент переживания травмы индивид опробует все возможные, доступные ему внутренние модели и способы внешнего поведения, что может производить впечатление хаотичного образа действия, а, по сути, является поиском наиболее адекватного средства совладения с ситуацией».
Итак, привязанность между матерью и младенцем отчетливо проявляется уже во втором полугодие первого года жизни. При этом вербальные и невербальные паттерны коммуникации между ними способствуют порождению и передаче внутренних рабочих моделей надежной и ненадежной привязанности. Ребенок в состоянии воспринимать, насколько сенситивно мать реагирует на его сигналы и потребности и насколько она доступна. Сенситивная мать восприимчива к сигналам младенца, она способна их правильно интерпретировать и оперативно реагировать на потребности ребенка. Такой диалог позволяет ребенку обрести внутреннюю безопасность, гибкость в ситуациях конфликта и уверенность в своей постоянно растущей компетентности, эмоциональную реактивность, чувствительность и способность к самоутверждению.
В фокусе теории привязанности находится не содержание деятельности (общения), а отношение взрослого к ребенку, которое интериоризуется и формирует детское самосознание.
«Я» и «Другой» (взрослый) существуют в понятии «рабочая модель» в неразрывном единстве и не могут быть разделены.
То, каким образом привязанность может выполнять свою защитную функцию, зависит от качества привязанности и от пластичности рабочей модели.
Рабочие модели служат для регуляции, интерпретации и предсказания поведения, мыслей и чувств значимого другого и самого человека. Под влиянием стрессовых факторов рабочая модель может оставаться эмоционально стабильной и может осуществлять аффективные изменения.
Реакции на травмирующие события зависят от рабочей модели привязанности. Качество ранней привязанности влияет на устойчивость человека к психотравмирующему воздействию.
